Pdf: http://rogov.zwz.ru/baraboshkin_2008a.pdf

Е.Ю.Барабошкин (Baraboshkin) написал интересную статью, посвященную темам, которыми он давно занимается – палеопроливам, миграциям и их значению для стратиграфии. В статье много разной полезной и интересной информации, но я остановлюсь только на выводах и очень кратком комментарии по поводу одного из них (комментарий дан курсивом). Итак, вот какие в статье сделаны выводы:
1. Проливы играли важнейшую роль в распределении течений, перемещении различных ВМ (в зависимости от масштабов — вплоть до формирования климата) и миграциях биоты.
2. При закрытии проливов возрастал эндемизм морской биоты, при открытии в целом снижался; одновременно возрастал корреляционный потенциал ортостратиграфических групп морской биоты.
3. Исследование палеопроливов исключительно важно для проведения корреляций. Долготные палеопроливы создавали предпосылки для межпоясной корреляции, но диахронность меридиональных стратиграфических корреляций может быть весьма значительной. Благодаря широтным проливам осуществляется внутрипоясная корреляция, но диахронность стратиграфических подразделений при этом невелика. Если бы на рубеже юры и мела Каспийский пролив был открыт, то проблемы прослеживания этой границы, не решенной уже более 100 лет, не существовало.
Примеры с современной биотой скорее говорят о том, что иммиграции при открытии проливов происходят мгновенно в геологическом масштабе времени. Другое дело, что длительность существования таксонов в разных частях своего ареала может сильно различаться, и «миграционные» горизонты отвечают лишь какой-то часть интервала существования таксона в той части ареала, где он был эудемичной (то есть принадлежал к эволюционировавшей в данном бассейне филолинии). Иногда разница очень велика – гемера neoburgense на РП на порядок меньше всего диапазона существования вида Schaireria neoburgense в Тетис. Что же касается диахронности биостратиграфических границ – все границы в той или иной мере диахронны, другое дело, что эта диахронность у биостратонов чаще всего пренебрежительно мала по сравнению с их длительностью. Примеры, на которые даны ссылки, касающиеся границы баррема и апта (Guzhikov et al., 2003) не позволяют, на мой взгляд, утверждать в данном случае длительность миграционных событий – некоторое несовпадение границ зон, откалиброванных по палеомагнитке, говорит, во-первых, о зонах (вернее – о находках соответствующих аммонитов) в конкретных разрезах и не содержит информации о том, когда открылся пролив (такую информацию мог бы, возможно, дать анализ встречных иммиграций). Во-вторых, сравниваемые зональные последовательности, насколько я могу понять, состоят преимущественно из традиционных оппель-зон, чьи индексы определяются не филогенетической последовательностью, а традицией (как это часто бывает, индексы соседних зон принадлежат к разным, неродственным родам, а на рубеже баррема и апта на РП аммонитовая зона сменяет белемнитовую). Более точно оценить возможные ошибки в смещении биостратиграфических границ могли бы дать дополнительно а) детализация стратиграфии рассматриваемого интервала на основе параллельных последовательностей и б) циклостратиграфический анализ последовательностей. Что же касается Каспийского пролива, то он, по всей видимости, не был полностью закрыт на рубеже юры и мела, но в те, вероятно, непродолжительные моменты, когда по нему могли осуществляться иммиграции моллюсков, головоногих среди них не нашлось. Но средне-верхневолжские бухии встречаются на Малом Кавказе
4. Районы возможного действия проливов следует исследовать, учитывая все данные. Так как наиболее крупные проливы уже известны (хотя и недостаточно изучены), следует уделить внимание районам возможного существования палеопроливов, в особенности если имеются артефакты в распространении различных групп фауны и флоры.